Богиня умела смеяться легко. И смех ее был колючим первым снегом, первой вьюгой, которая поднялась в храме…
Кажется, девица ждала чего-то другого, если вновь пустила слезы… Гертруда. Труда, Труда… почему именно сейчас… нож в спальне? Кровью там пахнет, застарелой, но… дядюшка при всей своей извращенности довольно практичен. И да, не сомневаюсь, что с него станется жену молодую резать удовольствия ради, но делать это не на самом дешевом белье…
– Присаживайтесь, господа… присаживайтесь… полагаю, у вас возникли ко мне вопросы… я всегда рада помочь матери нашей Церкви, – тетушка склонила голову и коснулась сложенными щепотью пальцами лба. Мол, помыслы ее чисты, а побуждения светлы.
…громкий бой часов разносится по дому, обращая в прах мои воспоминания. Больно. Темно.
– Имя, говорю… и не делай вид, что не понимаешь, – Вильгельм присел рядом с хиндаром. – Диттер… помнится, пишешь ты как курица лапой, но не соблаговолишь ли начать протокол… по делу о систематическом нарушении пятого эдикта… проведение незаконных обрядов… магия крови… и что там еще?
– Мой муж, госпожа… он очень плохой человек… и у него много друзей… он не спустит оскорбления. И я… я боюсь, что… – полувздох. – Здесь место силы. Но есть люди, которые… которых учат разрушать места чужой силы. Я должна это сказать, госпожа.