– Не надо, – Вильгельм криво усмехнулся, – так не надо…
Даром что ли род мой принес присягу? Должны же быть у спасителей королевства и верных слуг Его императорского величества свои привилегии.
…утренние газеты писали о жестоком убийстве, но как-то так… скучно, что ли? Помнится, в прошлом году, когда приезжий учитель застрелил свою невесту, прибывшую на курорт в сопровождении некоего весьма состоятельного господина, газеты старались. Писали так, что даже у меня на глаза слезы наворачивались,так их всех жалко было, и учителя, страстью обуянного,и несчастную девицу, которой захотелось попробовать жизни иной,и даже любовника ее, попавшего в центр скандала. А тут… сухие строки. Размытые снимки. Туманные перспективы следствия. И мой список, на который я пыталась взглянуть иначе… к сожалению, о многих я знала не слишком хорошо. Взять хотя бы Гертруду… семья у нее имелась, но что за семья? А вот про этого Конрада впервые слышу. Адлар – дело другое, с ним единственным мы, пожалуй, подолгу беседовали на темы отвлеченные.
– Радуйтесь! – я уже немного понимаю жесткий неприятный язык его народа. – Славьте баронессу…
Я стиснула руки,и когти впились в кожу. Больно не было, а жаль, боль отрезвила бы, помогла бы сосредоточиться, и слезы, глядишь, можно было бы списать на эту самую боль. Их немного. Просто… что-то попало в глаз. И платок, дядюшкой протянутый, конечно уместен. Как и его молчание.
И это было хорошим предупреждением. И да, мейстер Виннерхорф действительно старался. Он просто не привык плохо делать свою работу…