– И что ты тут делаешь? – поинтересовалась я и заткнулась, поймав черный шар проклятья. Нищий же, отшвырнув канистру, бросился прочь. Что, впрочем, не помешало его кинуть активирующее заклятье. Пламя вспыхнуло и опало.
– Φрау Агна утверждала, что это неудача так сказалась, что мой братец переменился, осознал, сколь хрупка человеческая жизнь… и его собственная в том числе. Что у него появилась новая идея, которая позволит решить проблему стабилизации материи, но… он отчаянно боится неудачи. Особенно перед лицом жены, которую так любит.
Я вздохнула. И вставила ключ в замок. Повернулся он с немалым трудом, все же времени прошло прилично, а даже хорошие замки нуждаются в смазке. Ящик же выдвинулся легко. Карамельки. Две.
Я провела ладонью по спинке стула. Мягкая теплая древесина… гобеленовое полотно несколько выцвело, но в целом состояние неплохое. Гарнитуру лет двести, и видна работа мастера. Быть может, покопавшись в каталогах, я даже найду имя этого самого мастера… вазы новодел и уродливый. А вот картины сняли. И эта полка прежде не пустовала. Каминные часы оставили, полагаю, в силу их громоздкости… статуя…
Полечка. Вообще в миру его нарекли Аполлинарием, уж не знаю, чья это больная фантазия обрела жизнь, но имя свое Полечка тихо ненавидел, как, подозреваю, и матушку заставлявшую держаться приличий.
Он развернул меня и обнял. Хорошо. Я замерзла как-то… изнутри. И человеческое тепло – именно то, что нужно… я закрою глаза и представлю себе, что жива… почти жива…