– Конечно. Ваш дядюшка заверил господина, что вы – прекрасная наездница.
Гобелены, вытканные еще моей матушкой, новое постельное белье – шесть комплектов, серебряные канделябры, три пуховые подушки, несколько шерстяных одеял, шелковая материя и парочка расшитых золотыми нитями скатертей уместились в мои импровизированные сумки без проблем. Аккуратно и сноровисто переложила часть одежды и обуви в большой отцовский саквояж, выданный для переезда из монастыря в этот дом. Ничего, с него не убудет!
– Почаще повторяй себе это, женщина, – внезапно хмыкнул Хакарк. – И себе, и тем, кто позарится на собственность дикаря.
– Иди! – рыкнул Эд, буквально выталкивая блондина за порог и швыряя в него забытым халатиком. Закрыв дверь, он обернулся и проговорил, обращаясь к моему застывшему, словно скала, супругу: – Ты слышал? Это наш шанс все выяснить. Если моя мать у него, мы просто обязаны попытаться!
– Предпочитаешь быть томным брюнетом или жеманным блондином? – усмехнулся Эд, закатывая рукава.
Вокруг царила ночь, освещаемая необычно яркой луной. Неподалеку стояла пара кенарийцев, несущих дозор в лагере. Наш шатер находился практически в самом центре, а впереди застыла самая необычная картина из всех, что мне доводилось видеть раньше: призрачные горы и огромное ущелье между ними. Холодный белый свет луны освещал путь, словно прокладывал магическую дорожку. А у подножия гор смутно виднелась фигура человека, облаченного в длинный черный плащ с надетым на голову капюшоном. Буревестник.