Мне не хотелось видеть насмешку и презрение в их глазах. В голове, наконец, прояснилось, и я отчетливо поняла: Хакарк прав. Отец продал меня, не задумываясь о том, что со мной станет. Сделал единственную дочь собственностью зверя.
Да, сейчас мне было стыдно. Вспомнились слова матери настоятельницы о том, что иногда мы совершаем странные поступки, совершенно не думая об их последствиях, но в будущем за все приходится платить… И особенно мучительно нести ответ за свое же недостойное поведение. Раньше мне не приходилось выходить из себя и отступать от этикета, поэтому я не очень понимала, о чем именно толковала старая женщина. Теперь же, уловив подлинный смысл ее изречений, я погладила брачный рисунок и дала себе нерушимый зарок: что бы ни случилось в семейной жизни, стараться думать прежде, чем действовать. Очень стараться! Ну а там как получится.
Мужчины, казалось, даже не замечали нашего противостояния. Хмуро переговариваясь и озабоченно поглядывая на север, они неслышно рассыпались в стороны.
– Демоны нас всех побери, – процедил сквозь зубы Тирэн, натягивая капюшон обратно. – Дом терпимости!
А потом что-то грохнуло так, будто часть стены отвалилась. Это супруг вышел. И, как ни прискорбно, лопнувшие по швам штаны смущали его гораздо меньше, чем меня.
Шардигар многозначительно промолчал, а я пришла в ужас от слов, что сорвались с моих губ. Фактически признания. Да, я ушла за Раеном добровольно, а потом таяла в его объятиях. Пусть недолго, какие-то мгновения, но… Хакарк знает об этом.