Внутренние часы, непонятным образом научившиеся точному ходу после попадания в звериную шкурку, отсчитывали минуты и часы, а шарики под полом все стучали и стучали. Их звук изменился только к исходу седьмого часа пути. Словно увязли в сиропе и стали двигаться медленнее. А потом гусеница издала дикое, пробирающее до костей шипение, и плавно начала сбрасывать скорость. Вот уже совсем почти остановилась и вдруг замигала цепочкой разноцветных огоньков точно по контуру дверей.