Повторил, наверное, чтобы ни у кого сомнений не осталось. И челюсть выпятил.
Примерно через полчаса, когда мы уже изжарились под этой стеклянной крышей, торговля на помосте, наконец, закончилась. И продавцы и покупатели чинно встали из-за стола и не торопясь спустились на платформу.
Точка. Так я Точкой на всю жизнь и осталась.
Дурацкая река понесла меня между камней, то и дело с силой швыряя из стороны в сторону. Хорошо, что медоеды умеют плавать! Хотя фиг знает, где они этому могли научиться в пустыне…
— Замри, несчастный! — пришлось импровизировать на ходу. Грызть его насмерть я уже передумала, ибо есть подозрение, что Гюрзе это только боком выйдет. — Еще раз посмеешь тронуть отмеченную мной, и я приду в твои сны, в твой дом, в твою смерть и заберу твою душу! И яйца оторву!
По мере продвижения вглубь зарослей, моя ухмылка становилась все кровожаднее. Свобода, говорите? Отпустят выживших? Именно поэтому почти на каждой сосне по прицелу лазерного наведения, а воздух аж гудит от дружной работы сотен камер? И… так.