Ворота открылись, видимо, на машине стоял маячок оповещения свой-чужой, и я направил машину вперёд. Сначала медленно. Я всё-таки сомневался. Но нет, мотик слушался идеально, с управлением я разобрался.
Я просто дойду, расскажу. Объясню… Может, если смогу, помогу. А вот потом меня точно никакими уговорами не удержат.
— Таких же порченых? — черт, прикусите мне кто-нибудь язык? Чего меня несет-то? Или… эй! Фига себе диверсия! Мохнатая, ты там внутри меня рехнулась, что ли? А ну цыц! Нашла время гнездиться, хвостом тебя по темечку! Какой самец, какой самец… самец как самец. Я сказала! Скафандр прожег!
Следующие несколько дней ушло на осторожную — очень осторожную — разведку. Я снова наведалась к яме с фосфором, а грязи у меня и так было навалом, так что в любой момент могла явить скелетный образ, облик любому невовремя подвернувшемуся любопытному.
Стоп так стоп. Командир конвоя быстро пробежал от начала колонны до конца, на ходу отдавая распоряжения. Один из охранников тотчас подскочил к нашей сворке и велел идти вперёд. Ну, кажется, понял, почему остановка.
— Да слушаю я, слушаю! — ишь, развоевалась, принцесса. Отвыкла там со своими мишко-подкоблучниками от того, что можно и звездюлей отхватить за излишний гонор. Но не сегодня, конечно… сегодня мы слишком счастливы и слишком любим всех на свете и особенно своих. Потом напомним, Таха понятливая.