А потом мы заржали хором. Ну как вот звери ржать умеют, так и заржали. С хрюканьем, рыканьем, шипением и лаем.
— Точка, ты не понимаешь. Я застрял. Неужели белк не объяснил? За-стрял. Этот облик навсегда! Даже кьяр не помог.
Спросонья я соображала медленно. С запозданием дошло, что разбудил меня вспыхнувший под потолком свет. Там, выше решетчатого смрадного неба, забегали, затопали, замелькали тени, послышались выкрики, ругательства и короткие команды. Вот же лысый пельмень, кажется, побег откладывается. Тьфу! А ведь были же мысли плюнуть на все, обернуться и… решетку подрыть? Какая разница — все равно уже не успеваю.
Я пару секунд очумело болтала лапами в воздухе, захлебываясь ветром, запахом мокрого леса, камня и почему-то дыма. Потом опомнилась, задом вползла обратно в нору и присела рядом с отверстием, озадаченно почесывая нос. Хм…
Это действительно оказалась ТА САМАЯ девчонка. Потому что не успел я проползти на пузе и полуметра, а поганый говноед схватить ее за волосы, как на поляне раздался треск, звон, и мужик вдруг распластался ковриком у стройных голых ножек.
Самое полезное, что я вынесла из этой пытки — это то, что моя сковородка, судя по всему, теперь всегда со мной, даже если в момент оборота я с ней не обжималась, и посудина лежала вообще у другой стены. Там она исчезла, а когда меня перекинуло обратно из медоедки в человечку — уже была у меня под боком. Это, блин, больнее, но полезнее! Наверняка, кстати, меня в зиндан когда зафигачили — я была в зверином теле, а потом тюремщики вылезли и перекинули меня в человека артефактом. Не обратив внимания на дополнительную запчасть.