— Ну да, мой. У нас, знаешь ли, матриархат, — и язык показала.
Сто пустотников в дюзу, мне это мерещится?! Девчонка быстро прожевала то, что она там лопала, облизнулась, вытерла губы маленькой ладошкой с явственным следом от ядовитого укуса и голодными глазами посмотрела вверх, на качающиеся лохмы паутины.
Весь следующий день я давила внутри себя психоз и шевелила мозгами на тему — как свалить из ямы. Пользуясь тем, что охране слишком быстро надоело сидеть у края колодца либо под дождем, либо на солнцепеке, и оба амбала свалили в каморку к сторожу, я пару раз взбиралась на самый верх, осторожно нюхала железную гадость, разглядывала, как соединены между собой прутья и пыталась угадать, чем именно эту крышку прикрепили к вымощенному камнем двору. Потом на пробу пошкрябала сам каменный край.
— Одна-одна, — заверил меня он. — Жили-были цивилы, и случилась у них война не на жизнь а на смерть. Все как всегда. Проигравшие свалили через пустыню в жопу мира, то бишь в сельву, в которую никто не совался. Какие-то аномалии после магической катастрофы еще более седой древности.
Урод продохнуть не мог от ужаса, а тут словно у него вдруг кляп изо рта вынули, заорал, но в дело уже вступили ветви, дотащили добычу до корней. Приподнялась чешуйка. Ам.
А вот тянет же… мое, говорит, ишь ты… сам он… мое!