— Точка… — сестренка прикусила губу и по грязной щеке поползла слезинка. Ррррр! Она меня слишком хорошо знает, она поняла, что я собираюсь делать, и…
— Тихо ты, спать же мешаешь. Дура недоделанная! — тут же раздалось из глубин каморки. Да таким голосом противным, прямо наша воспетка из коррекционной группы. Сразу зубы зачесались кому-нибудь чего-нибудь отгрызть.
— Красивая улыбка, детка! — как ни в чем не бывало выдал этот… этот… медоед! Не, только ему мог понравиться монстрячий оскал на девичьем личике, зуб даю!
— Излагай, — с угрозой произнёс я. Потому как нефиг тут юлить, у меня если что, когти на лапах никуда не рассосались.
Днем я изображала голую человеческую пленницу, и исправно подвывала от боли, когда все такой же каменно молчаливый Марук приходил со своим артефактом «тренировать» мне смену облика. Продолжала обустраивать дно колодца, постепенно строя из глиняных кирпичей чуть ли не дом. Маленький, с арочной крышей, по которой вода скатывалась, не размывая ее сразу, скорее похожий на собачью будку. Но он спасал меня от дождя, от солнца и от нескромных взглядов сверху.
Я пришла в себя от того, что рядом кто-то тонко и жалобно скулил. Все тело затекло и казалось настолько деревянным, что шевельнись — и пойдешь трещинами от боли.