Самое смешное, что мысли эти пришли не только ко мне, более того, в мою голову они вообще завернули с изрядным опозданием.
Это я про свою развратность была преувеличенно-высокого мнения. Ибо на шкуре в свете камина этот чокнутый медоед устроил мне оргию, каких я даже в контрабандной немецкой порнографии не видела.
Мы влетели в вестибюль. Оу, что-то слишком всё быстро. Я ещё убавил скорость. Мы пролетели над эскалатором. Станция.
Я временно обернулась медоедочкой, тоскливо взвыла от полного букета ощущений и торопливо вырыла вокруг «выхода» довольно вместительную пещерку. Землю просто выкинула в дыру — вряд ли ее там в сотнях метров внизу кто то заметит среди джунглей. Отверстие потом залепила еще одним куском глины. Постелила данную Гюрзой тряпку, обернулась человеком и прилегла. Все. Пока не отпустит, никуда отсюда не двинусь. А воду я наберу во время дождя, высунув сковородку наружу.
— Уже здесь, шасса! Уже здесь! Старый Чуй рад видеть шассу с такой знатной добычей!
Я угадала. Были сомнения, вдруг все же местные что-то другое имели в виду. Но нет. Вот та хрень, похожая на гигантское трюмо дурно воспитанного нувориша — ее тут раньше не было. И зеркало в массивной раме, отделанной крупными полированными камнями, не просто так ритмично мерцает и отражает непонятно что.