Когда пробил мой час (очень надеюсь, что звездный, а не смертный), час свидания с господином айсбергом, я уже была собрана и абсолютно спокойна. Герхильд удавился бы от зависти, если бы увидел мою отмороженную физиономию, что в данный момент я лицезрела в зеркале.
Я упрямо помотала головой. Не знаю, что тогда на меня нашло. Наверное, таким образом выражала немой протест против творящегося вокруг безобразия. Челядь, замки, драконы… Дурдом, одним словом.
Ладони мага властно, по-хозяйски опустились на столешницу в паре сантиметров от моих чуть дрогнувших коленей. Оказавшись в плену тальденовых рук, сжигаемая ледяным пламенем, что полыхало в глубине некогда прозрачных, а сейчас опасно потемневших глаз, я чувствовала себя сухой щепкой. А через пару мгновений и вовсе превращусь в обуглившуюся головешку.
Мабли шмыгнула носом, вздохнула сокрушенно, комкая полотняную юбку горчичного цвета, незатейливо отделанную светлой тесьмой.
Зачем? Чтобы справиться о ее самочувствии? Так об этом ему ежедневно докладывают лекарь и прислуга. Расспросить девушку о том, кому из покойных ари и чем она не угодила, раз ей подбросили ядовитого кьерда? Но все сказанное умершими должно оставаться между ними и алианой. Он не имел права допрашивать Фьярру.
Ну не нравилось мне ему кланяться. Не нравилось, и все тут!