Оттолкнув от себя мага, птицей подлетела к камину, кулем рухнула на мягкую шкуру. Дрожащими пальцами подцепив шаль, натянула ее на плечи. Замерла, чувствуя, как губы, едва ощутившие прикосновение его губ, пылают. А с ними и щеки, и что-то в груди, какой-то огненный шар, разрастаясь, неудовлетворенным желанием сжигает меня изнутри.
– Не выберет, – решительно отрезал Хентебесир.
– Нам надо поговорить о завтрашнем испытании, – с места в карьер начала моя как бы наставница, даже не удосужившись поздороваться и извиниться за полуночное вторжение. А потом еще и раздраженно крикнула: – Сейчас же прекрати себя щипать! Еще не хватало, чтобы синяки остались!
– Может, ользанского? – подал голос Хордис, считавший хмельной напиток лучшей панацеей от любой напасти.
Впрочем, интерес быстро сошел на нет: в облике Игрэйта не было ничего примечательного. Невыразительные черты лица, невыразительные светло-голубые глаза… Он весь был каким-то бесцветным. А еще, кажется, нервничал, все ниже опускаясь в поклоне под хмурым, тяжелым взглядом будущего императора.
– Полагаю, счастливец – тот самый влюбленный в вас мальчик, имя которого вы от меня так упорно скрываете?