Но гадина услышала и этот беззвучный призыв — дернулась, встала на хвост и начала раскачиваться, плавно очерчивая круги. Увенчанная рогами голова завертелась из стороны в сторону, выискивая жертву. Вот немигающий холодный взгляд остановился на мне… Тварь зашипела еще громче, оттолкнулась от пола и, извиваясь, медленно поплыла в мою сторону.
Странный разговор супругов, которому он стал невольным свидетелем…
Ну, а в-третьих… Впервые за последние дни мой граф стал самим собой. Неунывающим авантюристом — азартным, дерзким и очень обаятельным. Из глаз исчезла тяжелая давящая тоска, с лица пропало отстраненное, замкнутое выражение. Он опять шутил, смеялся, поддевал меня. Предстоящая афера, которую он воспринимал, как увлекательное, рискованное приключение, на время отвлекла его от мыслей об Эмине.
— Все наши помощники были обречены, — пояснил Йор. — Брат никогда не жалел «слуг» и не щадил их. Велика важность, говорил он, создадим других. На Риосе не должно было остаться никого — ни членов Совета, ни свидетелей их гибели. А потом Танбор вернулся бы домой, объявил о восстании Младших, смерти Старших и о том. что он покарал бунтовщиков. Всех, до последнего. Его сторонники провели бы «нужное» расследование, замяли это дело и провозгласили Танбора, как единственного оставшегося в живых сильнейшего Старшего, правителем. Таков был его план. Блестящий, надо сказать.
— Тролль? — сурово поинтересовался один из них, нацеливая на Петьку длинное копье. С острия в разные стороны разлетались радужные искры.
Ого… Я покосилась на принцессу. Чувствуется влияние брата.