Так что да, я понимала Саллера. Он не Трэй и не беспринципный Ольес-старший — никогда не болтает попусту. В чувствах можно и потом объясниться... в более подходящей обстановке. Сейчас же надо позаботится о добром имени «обесчещенной» женщины.
В прикосновениях Саллера, в его поцелуях не было и следа нежности. Руки хищно, почти грубо впивались в спину, язык резко врывался в рот, сплетаясь с моим языком. Я остро ощущала каждую ласку, жар обжигающе горячих пальцев на прохладной влажной коже, тяжесть его тела, рваные движения бедер, которые снова и снова вжимались в мой живот — сильно, требовательно. И сама приникала к мужчине, в нетерпении кусая его губы.
Губы тряслись, зубы стучали, мешая говорить, но меня, как ни странно, поняли.
Кажется, нечто подобное я недавно уже слышала, причем, с очень похожей интонацией. От Кемрана.
Весь этот день я только и делала, что думала, взвешивала все «за» и «против».
Всмотрелся в мое ошарашенное лицо и звонко расхохотался. Пришлось терпеливо ждать, когда фрейр закончит радоваться.