— А где твой гном? — вопросом на вопрос ответил кобольд.
— Ну, сейчас он, в любом случае, Шарик, — пожала я плечами. — А вырастет в важную зверюгу, так уж и быть, стану величать его Шарикас. Для солидности… Ай…
— Он самый, — насмешливый поклон. — Здравствуй, сестренка и… добро пожаловать домой. Тебе, Саллер, здоровья не желаю, Ольесу тоже, — будущим трупам оно ни к чему. А вот принцесса еще поживет, если будет послушной девочкой.
Присутствие Рэма за спиной ощущалось невероятно остро — спазмом в горле, холодком в груди, колкими мурашками вдоль позвоночника. Теплое дыхание легко касалось моих волос, от этого по телу разливалась истома, и я почему-то медлила, боясь повернуться.
— Еще предпочитает знать, с кем разговаривает, — скопировала я его тон.
Магическое опьянение прошло, и брату стало немного лучше. Он уже не спорил, не задирался, не дебоширил. Но я слишком хорошо знала своего близнеца, и меня откровенно беспокоило его состояние. И совершенно не успокаивали слова Дильфора, который ежедневно проверял состояние «графа» и уверял меня, что оно стабильное.