– Я знаю монетное дело не хуже мастера, – хмуро возразил Раальд.
Выходка поляка ничуть меня не расстроила. На самом деле король Сигизмунд крупно подставился. Признает он меня царем или нет, это его личное дело, князем Священной Римской империи я от этого быть не перестаю. И вот тут он и оплошал: документ составлен не по форме, с титулованием его гонец напутал, и все это в присутствии, можно сказать, дипломатического корпуса. Бывало, и за меньшее войны объявляли. Закончив прием, я распустил думу и пошел к себе в покои. Со всех сторон ко мне кинулись стряпчие и постельники и стали помогать разоблачаться. Золотой венец принял и убрал сам Вельяминов. Поскольку знаменитая шапка Мономаха вместе со скипетром большого наряда находились в Польше, увезенные Ходкевичем во времена Семибоярщины, моим парадным головным убором была так называемая Казанская шапка. Наконец переодевшись, я отослал всех лишних прочь. Остались со мной лишь Рюмин и Вельяминов.
Его распоряжение было тут же выполнено, и крепкие руки, подхватив мою тушку, довольно бесцеремонно потащили ее в указанном направлении.
Через час воеводы и прочие начальные люди собрались в архиепископских хоромах, где я решил остановиться. У всех было приподнятое настроение: все же удачный штурм не каждый день бывает. Никита успел приволочь откуда-то изрядный бочонок вина, и мы ради удачного дня наполнили кубки.
– Эва как: да ты, Ефим, паче положенного привел! – одобрительно прогудел боярин.
– У нас на Руси своих не меньше жрут! А тут только я чужак, а дети мои своими будут. С ними так уж не поступят.