– То есть? – Хаген привстал на кровати. – Ты о чём?
Окна квартиры были завешаны какими-то грязными тряпками, из-за чего тусклое освещение придавало комнатам ещё более унылый вид. Когда мама была жива, эти тряпки были шторами. Но без её заботы потеряли всякий вид. То же самое касалось и кухни: газовая плита выглядела так, будто пакистанцы из Tasty Dog жарили на ней свои тараканьи хот-доги. При маме пол блестел, при Хагене перестал отличаться от тротуара. Но тротуар хотя бы иногда подметали выпускники школы, выполняя общественно полезные работы.
«Господи, как я живу? – подумал он. – Какой-то бардак, словно поселился на дне мусорного контейнера. Вдруг… Вдруг Лекса зайдёт в гости, что она увидит? Неужели вот это всё? Похоже, пока я на работе, здесь обитает какой-то бездомный!» При мысли о них Майка передёрнуло: бомжи явно были рассадниками всех известных и неизвестных медицине инфекций.
Одолей соперника, потеряв менее 4000 очков здоровья.
Вместо ответа Теренс размахнулся, громко выдохнул и… ударил пустой воздух. Хаген за полсекунды поднырнул под него, оказавшись сзади. Парень развернулся, чтобы достать коротышку, но не смог, вместо этого охнул, взмахнул руками, словно удивляясь несправедливости мира и отсутствию в нём порядка, после чего как-то замедленно осел на пол и прислонился спиной к стене, будто решил отдохнуть.
– Нет, Майки, у меня тут полный матриархат, курсы только для женщин.