– Мама, выбирай выражения, – потребовал Гарольд, щеки которого налились румянцем.
– Тогда – ужин, – требовательно заявил Борн, поправляя волосы. – И это не обсуждается. Жду вас к восьми часам в «Старом Городе». И если ты не придешь, коварный Унс, то между нами все будет кончено! Лютер, мальчик мой, ты все понял?
– Помер хозяин, – пробормотал Джок, его щеки затряслись и из глаз покатились крупные, с горошину величиной, слезы. – Месяц как. Очень вас перед смертью видеть хотел, все повторял: «Лучше бы я его женил». Письма вам писал, много, каждый день. И матушка ваша писала.
– Поторчи тут, в четырех стенах, поизводи себя мыслями о том, как тебе в тюрьме сидится, а после погадай, жив ты или нет, вот и посмотрим, на какие беседы тебя потянет.
Этих ротозеев он распугал, но вот до цели мы так добраться и не смогли. Экипаж все-таки остановился.
– Это можно, – обрадовался горбун. – Почему нет?