– Лучше взбей яйца, лучше, говорю. Вот так, до белой пены. Теперь щепотку соли, она усилит вкус. Вот теперь давай сахар, умница. Лучше взбивай. Лучше.
Едва его тело обрело человеческие очертания, стал виден масштаб поражения серой гнилью… И это оказалось действительно ужасающе. У Гаррата практически отсутствовала нижняя часть лица, да и вся голова оказалась в черных, заполненных плесенью рытвинах… от шеи остались позвонки и жилы, а кожа свисала лохмотьями… Грудь сгнила и провалилась… Вместо правой руки имелся лишь гниющий костяк, левая сохранила немного мускулатуры, но, как и верхняя часть лица, была вся покрыта рытвинами… Остальное я просто не разглядела из-за огня…
– А… п-п-почему вы только сейчас об этом спрашиваете?
И пошла дальше, чувствуя себя… как всегда в принципе. Потому что действительно меня всегда и отовсюду гонят, куда бы я ни пришла. Выгнали из семьи отца, когда он в лесу сгинул, выгнали из деревни, когда умерла бабушка… Выгоняние из УМа вообще имеет перманентное состояние, то есть гнали с самого начала и будут гнать, похоже, до конца обучения… если я его еще и закончу. И я, наверное, расстроилась бы до слез, если бы не привыкла уже к подобному положению дел. Да, было немного больно, но эта была тупая боль, которую я давно научилась не замечать.
– Эти с яблоком, с капустой вот те, и еще с грибами пять, – закончил знакомить меня с содержимым завтрака Владыка.
– Дурная затея, – со знающим видом заявил стоящий над нашей троицей хозяин таверны, – не добежите вы до дверей.