– Почти, – улыбнулась устало Тиэль и снова вспорхнула со стула – почему-то по движениям эльфийки граф никогда не мог определить степень ее усталости – и достала нож, которым обычно нарезала травы.
Миг, другой, третий ничего не случалось, эльфийка уже готова была утешить восьминогую подругу и направиться в храм Инеаллы, но тут из глаз статуи в Теноби ударила пара золотых лучей, и засветилось, начиная с тоненького браслетика из волос эльфийки на лапке, все тельце маленькой шеилд. Казалось, золото волос покровительницы словно расплавляется и перетекает вверх. Когда свет погас, Тиэль разглядела изменения, постигшие паучиху. Черно-серая шерстка ее стала нежно-золотой, а в лиловых глазках появились синие блики.
Лильдин, лишенный возможности тревожно ерзать, был способен только трагически вздыхать и шепотом пересказывать последние новости Дивнолесья, касающиеся вконец свихнувшегося владыки.
– Не знаю. Она кашляет и хрипит, ничего не ест и не пьет, пасть чистая, она ничем из еды не давилась, я смотрела, – торопливо перечислила полуэльфийка.
Потому взлетать Криспин планировал за рощей, одной из регулярно выращиваемых для обитания дриаданами, дриадами и нимфами. Популяции этих мирных рас, неспособных к постоянному проживанию в каменных мешках, но оценивших город как место хорошо оплачиваемой работы, в последние десятилетия лишь росли, а с ними – и леса.
– Хорошо, что я мраморное крыльцо строителям ставить велел, а ведь сомневался, дуб или камень, – по-своему оценил эти бегемотно-балетные па Адрис.