Малыш присосался к посудине и в считаные секунды опустошил. Та же участь постигла еще три яйца. Насытившись, крошка попытался снова забраться на голову эльфийки, но был переложен на мягкое сиденье стула, где мгновенно заснул, перевернувшись на спину и смешно подрыгивая во сне лапками.
– Вряд ли, – рассудила Тиэль, много слышавшая об упрямстве и вспыльчивости золотого бога и слишком мало – о его склонности к внезапному милосердию. А уж если речь шла о грубом вмешательстве в любование приглянувшимся даром, на великодушие точно рассчитывать не стоило. – Если вздумают просить немедля, то милости своей точно лишит, если не жизни. Даже мне видно пламя наживы и гордыни жреца над искрами истинного призвания. Родство с главным жрецом не является гарантией снисходительности божества, скорее, наоборот.
– Но почему? – все еще ничего не понимая, попросил объяснения Лильдин.
– Эй, эй! Ты хочешь сказать, остроухий, что, не возьми мальчик с тебя клятву, ты должен был бы убить Тиэль, потому что тебе намекнули? – встрял потрясенный призрак.
– Остановите же ее! – прорычал в лицо эльфам отчаявшийся дух, ни при жизни, ни в посмертии никогда и ни о чем никого не просивший. – Она же погибнет!