– Пожалуй, – согласилась собеседница. – В дверь стучатся лишь те, кому это воистину необходимо.
– Дому тоже кушать надо, давненько жертв не приносили, – с демонстративной жадностью облизнулся призрак и, погрозив напоследок пальцем бугаю, исчез в стене. На деле, конечно, принял незримое обличье и занял место за левым плечом Тиэль.
– Кинтер? Конечно, навести старика! Милости богов! – отозвался изнутри звонкий, без старческого дребезжания голос, похожий на переливчатый звук свирели.
Трое прошли в темное преддверие храма повелителя Последнего Предела. Вход охраняли статуи трех спутников-теней, полулюдей-полузверей. В пасти каждой скульптуры имелась прорезь для сбора пожертвований. Тиэль мысленно задалась вопросом, часто ли Илт видит хоть монетку. Чтобы сунуть руку в пасти спутников, выполненных с удивительным искусством явно не дружившим с головой скульптором, от последователя бога требовалось немалое мужество. Казалось, статуи вовсе не статуи, а сами спутники, замершие в ожидании жертвы, готовые сомкнуть свои клыки на длани неосторожного глупца и поволочь прочь.
Прекрасная Злитаэль юного Фрагиана более не беспокоила. Торопясь поймать в свои сети хоть сколько-нибудь стоящего поклонника, пока окончательно не рухнула ее репутация, расчетливая девица выскочила замуж за столь же богатого, сколь и объемного телом барона Тырграха. Вряд ли это была любовь, если только любовь к деньгам. Слушка о целях златовласки, пущенного матушкой Кинтера, охотно принимавшей ухаживания лейдаса Римсина, оказалось достаточно, чтобы большая часть ухажеров несравненной Злиты испарилась утренней росой под лучами светила. А барон… Ему на мотивы красотки было плевать, ядов и клинков потомок огров и троллей с луженым желудком и непробиваемой шкурой тоже не боялся, а пышногрудых дев с тонким станом любил. Так два расчетливых одиночества нашли друг друга.
– Так почему они не зайдут поинтересоваться? – окончательно запутался дух в головоломной эльфийской логике, приправленной мозговыворачивающим этикетом.