– Ты чего рычишь? – спрашивает Иллика, садясь рядом. Она надела только рубашку, и то, может, лучше бы не надевала. Тонкая, намокшая местами ткань. Не может же она не понимать, что творит?
– Это странно, – озвучил Константин то, что, кажется, подумали все, и путешественники, отложив еду, тоже направились на улицу.
– У меня для тебя плохие новости, – как-то очень неприятно улыбнулась собеседница. – Он не способен любить в принципе!
Нет, она вовсе не забыла, что он может вертеть ею словно куклой, такое и захочешь – не забудешь, но какой-то демон внутри заставлял её хамить и нарываться. С другой стороны, если он причинит ей вред, уж она найдёт способ сообщить об этом отцу, и тогда держись, мерзкий колдун, ни гроша не получишь, хорошо если живым останешься!
– Нет, – невольно вздрогнул он. И повторил, даже скорее для себя, чем для неё. – Нет, конечно, нет.
– Я бы не стал вмешиваться, – сказал Константин, закончив краткий рассказ, – и тебе бы приказал держаться подальше от этого, а лучше вообще повернуть немедленно домой, но это проблема не только Тарргона, это проблема всего нашего мира.