Зачем-то он смотрит на Иллику снова – она бледна до синевы, кажется, даже веснушки побледнели, но в её глазах странная решимость, словно бы это она, а не безумная старуха, мнящая себя королевой, будет проводить ритуал. И рука её всё так же теребит рукоять ножа.
– Можете называть меня Лайя… пока я с вами… тут.
Илька так и не вспомнила. И чем ближе было к вечеру, тем неприязненней она смотрела на Оккара. Он, в общем-то, даже мог её понять – пускать в свою голову колдуна вообще невеликое удовольствие, а уж колдуна, с которым вы друг друга ненавидите…
– Хорошо, – обронила она, и снова повисла пауза.
Если бы он сказал «мы через неделю заколем друг друга вот этими вот кинжалами», вряд ли бы она удивилась сильнее.
Принц не забыл. Он на пару мгновений зажмурился, видимо, травка была горьковата, но тут же снова открыл глаза и с любопытством уставился на собеседницу.