— Да зачем? — запротестовал было он, но я был неумолим.
Как-то так само собой сложилось, что я стал приглядывать за этой девочкой. Это не было повседневной заботливой опекой. Скорее, я взял за правило контролировать ее издали. Мы не часто разговаривали и почти никогда — один на один. Зато научились обмениваться взглядами и понимать их значение.
— Законсервировать бы тебя, — повторил я с сожалением, — лет на двадцать. Потом распечатать и наслаждаться — таких уже не будет.
— Всегда готов, Вить. Андрей, знакомься, — повернулся он ко мне, — это — Витя Гальперин, он в том году первый диплом у меня увел. Витя, это Андрей, из Ленинграда. Учти, он, хоть и из обычной школы, но, похоже, нормально волочет.
Я недовольно повернул голову, принюхался. Вот же ж… засранец.
— Сторонники такой точки зрения есть и около Картера — Збиг, например, — ответил Колби, — но там они в отчетливом меньшинстве. Зато в следующей администрации такое мнение может стать доминирующим, если не единственно правильным. В общем, влияние тех, кто у нас опять настроен на решительную победу в холодной войне с Советами, стремительно растет. И все это на фоне продолжающегося размягчения советского режима, где, судя по всем данным, единственно спасительной идеей сейчас видится приведение Запада к сотрудничеству и даже вплоть до конвергенции противостоящих систем.