Я испытал к ним странную зависть, впрочем, мимолетную. У меня есть свой символ веры, ничуть не хуже. Почему-то мне в тот момент показалось это важным. Я ощутил воодушевление и прилив сил.
— Умница, — прошептал Марио и принялся отсчитывать про себя те самые тридцать секунд, через которые он должен начать движение.
— Наталья Кузенкова! Тамара Афанасьева! Армен Акопян! Тамара Гессау-Эберляйн!
Время тянулось, словно тугая резина. Когда Марио уже решил, что "Марция" ошиблась, из-за поворота вывернул долгожданный и все равно такой неожиданный кортеж. Сердце Марио на секунду замерло для того, чтобы тут же зайтись в неистовстве.
Я длинно втянул через нос воздух и двинулся на звук. Навстречу мне из кухни вывалился рыхловатый мужичонка в растянутых трениках и застиранной до серого цвета майке.
До Потомака было не больше километра, но они шли неторопливо, и когда неширокая лесная дорожка вывела их на берег, основное было уже доложено.