Была подана отварная картошка ("еще та самая" — напомнила мне вдруг развеселившаяся Тома) и тушеная курица.
— Дальше тот переехавший из Москвы мажористый подросток, что мелькал у местных спекулянтов. Надо доработать с ним.
— Вот как… — я с грустью покивал головой.
— Вот… Маму вчера похоронили… Я и решила… В детский дом не хочу… — узкие плечи опять начали подрагивать, — так — тоже…
Да, мне практически нечего было сказать ему в ответ.
Это чехи могли если не принять, то как-то пережить и переждать "необходимые меры". Теперь вот выворачиваются потихоньку из-под пресса дел шестьдесят восьмого года. Безопасно на вид, но вот он теперь перед глазами: свежий, живой варшавский слепок вновь надвигающихся "событий".