— Но и у нас дела идут не так гладко, как вам кажется со стороны, — продолжил тем временем Дик, — полно нелепостей и точно такой же бюрократии, и протекций, свои подводные течения, борьба группировок… Вот, кстати, Сергей, Саша, можно и это обсудить…
— Навроде того, — ответил я, с трудом отводя от них взгляд, — так вот, к счастью — это как раз тот самый случай.
Была, была своя ирония в том, что операцию мне приходилось проводить в самом просматриваемом квартале страны — даже за кремлевской стеной плотность наблюдения ниже. Но других вариантов не нашлось. Я шагал по почти пустому переулку, и вслед мне топорщились из-за забора странного вида антенны одного из самых режимных объектов страны — центра засекреченной связи. Звуки моих шагов отражались от фасадов следственного управления Комитета, отдела кадров, столовой…
Мелкая развернула сверток, достала первый предмет и бурно покраснела.
От Ефимова до Бородинской было всего два квартала наискосок. Быстрая ходьба прочистила мне мозги, но даже поднимаясь по лестнице, я так и не решил для себя окончательно, что буду сейчас говорить Мелкой.
Я протер затуманившееся от моего дыхания стекло и подмигнул Мелкой, что сторожила наши портфели в паре метров от таксофона. Ее лицо озарила ответная улыбка, ясная и светлая — так могут улыбаться только дети, еще не стесняющиеся движений своей чистой души.