И настроение сразу улучшилось. Это была подсказка свыше: никогда нельзя падать духом.
Умом Ченг не блистал, с ним можно было особенно не мудрить. «Лаода» значит «начальник», «командир». Наверно, Маса по-китайски выразился коряво, что-нибудь вроде «твоя предупредить бежать и моя тоже прятаться», но Ченг понял.
– Агенты Чрезвычайки, – без интереса объяснил Воля. – Они в последнее время очень активизировались. Когда я выхожу, всегда увязываются. Хотят знать, где был, что делал, с кем встречался. Я же говорю: большевизм не лучше самодержавия, без тайной полиции никуда. Не обращай внимания. Тронуть меня у них кишка тонка. Такое начнется!
– Ах, как жалко, – расстроилась Мона. – Я часто об этом думаю и начинаю беспокоиться. Вот сейчас прямо сердце закололо. Я же не из ревности спрашиваю. Кто ревнует к прошлому? Просто я хочу научиться любить его как можно лучше. А для этого мне нужно знать про женщин, которых он любил. Каких, как, за что?
В Зоологическом саду был митинг «Свобода животным!». На волю из клеток выпустили всех «угнетенных зверей» – таких, кто никого не ест. По улицам бегали олени, яки, ламы, а у одной беременной оку-сан произошли преждевременные роды прямо на тротуаре, потому что ей встретился на улице Пресня южноамериканский армадилл.
– Который час? – хмуро спросил он, потирая смятое горло.