– Вот мы и дома. Платочек можно снять. Я пока иллюминацию организую.
– Отлично. Сейчас увидишь всех. – Главарь анархистов зло барабанил пальцами по столу. – Слыхал, что часовой про голосование говорил? У нас раз в неделю перевыборы артельщика. Такой порядок. Каждый четверг, в пять пополудни, общее собрание. Сегодня как раз четверг, и время, – он взглянул на часы, – половина пятого. Пойдешь со мной, покажешь мерзавца.
Вечером в среду они отправились в «Порт-Артур», так в городе называли скопление дощатых сараев, где обитали рабочие остановившегося патронного завода. Слава у трущобного квартала была паршивая, местные туда не ходили. Здесь пахло жареным чесноком, гниющими отбросами, стираным бельем, а откуда-то сладко потягивало и опиумом – один Будда ведает, где китайцы его добывали в это скудное время.
Пожалуй, с неудовольствием подумал Фандорин. Я и в самом деле хожу по этому чужому миру, будто сомнамбула.
– Это потому что я сплю. Во сне я никогда не заикаюсь, – объяснил Фандорин. – Впрочем, неважно. Дамам надо помогать и во сне. Что у вас похищено, сударыня?
Что-то эта картина мне напомнила. Что-то из давнего прошлого. Такое уже было: мальчики в синих мундирчиках и витающий над ними призрак беды.