– Мое поведение непростительно, – ответила она быстро и очень невнятно. Добавила еще нечто, что могло звучать как кодай масса, тохимон, хотя и необязательно.
Раз видел, как мой орнипант внезапно вскакивает, порыкивая – словно увидел в темноте что-то, чего не замечал никто другой.
Почти километр бега по пересеченной местности, сквозь дикий лес, со скулящим двадцатипятикилограммовым грузом, переброшенным через плечо.
– Взгляните на него, – говорит Воронова Тень. – Почувствуйте его гнев. Ощутите его несогласие со всем этим. Задумайтесь. Я говорю: освободим его и пусть убирает своих. Ничего другого он не желает.
Снег, несомый ветром, начал засыпать с одной стороны вход в миниатюрную пещерку.
Стояли здесь десятки фургонов, селянских двуосных повозок и купеческих платформ. Между ними установили временные шатры, привязав растяжки к повозкам и уперев распорки в скалу. Были здесь армейские палатки и конструкции, собранные из того, что попалось под руку. Всюду кружили люди, и никто не обращал на меня внимания. Между шатрами бегали дети, женщины стирали, кое-кто просто спал на повозках и под ними, на расстеленных на земле матах, или просто сидел и смотрел в никуда, так же, как я недавно. Было много раненых, все выглядели уставшими и изможденными.