– Ты выживешь, сын Бондаря, – сказал я сквозь слезы. – Я запрещаю тебе умирать!
Огонь тысяч факелов бьется на горячем ветру, с гулом пылает высокий костер, на который люди в кожаных полупанцирях и рваных туниках швыряют тела.
– Садись, парень! – он внимательно посмотрел на меня. – Святые стихии… Сколько тебе лет? Шестнадцать?
Варфнир, что ехал в конце, заметал следы веткой. В нескольких шагах впереди крался Грюнальди: без коня, осторожно ступая по снегу. Вокруг вставал мрачный, свинцовый рассвет. Падал мелкий снег.
– Сейчас, – зашептала она, – мне придется на миг лишить тебя сознания.
На языке, который недавно звучал для Драккайнена так же естественно, как и языки Земли, а теперь он был понятен не больше звуков, издаваемых китами, или волчьего воя.