Красное, созревшее и твердое, пахнущее солнцем.
Молния ударила и погасла, а я не сделал ничего из того, что пронеслось у меня в голове.
Сгорбившийся парень – выставив поблескивающий мономолекулярный клинок, по которому катятся и падают на землю капли крови, открывая сверкающую, чистую поверхность.
Из тумана показались вдруг боевые колесницы, едущие медленно, одна за другой: на ко́злах, опустив головы, сидели солдаты в старинных доспехах. Стрельцы тоже сидели отрешенно, сзади, свесив ноги наружу. Колесницы были старого образца, с жесткими, странного вида дышлами и небольшими колесами, обитыми железом.
Сдерживая тошноту, разведчик сплюнул в пыль густой слюной, поддернул рукава и сунул руки в панцирь. Ему удалось засунуть ладони под скользкий плащ резиноватой ткани и нащупать человеческую кожу, но что-то мешало. Он раздвинул пласты сильнее и увидел гофрированные прозрачные трубки, входящие в рот и во все отверстия тела запертого внутри существа, пурпурные клубы трубочек, воткнутых под кожу вдоль хребта.
А еще у меня был старший брат. Он тоже был сильнее меня и жестче, чем все разбойники и храмовые стражники, вместе взятые.