Командир сидел на складном стуле за столиком, на котором стояли украшенная, расписанная живицей бутылка и оправленная в золото тыква для пития пальмового вина. Он обмахивался похожим на миску пехотным шлемом и уставшими глазами поглядывал на шедшую мимо толпу.
Из моей руки выпадает яблоко и катится по заросшему мхом глинобитному полу.
Я догадываюсь, как это действует. Берем напуганного ребенка, живущего в мире, что потихоньку кровавит в тотальной резне, и превращаем его в танк. В бронированное создание, у которого есть клинки, какими можно порубить все, что пугает; создание, прикрытое плитами, что не пробьет ни меч, ни стрела, а внутри – лоно. Мягкая, теплая и удобная среда, которая накормит, обнимет и укачает, цедя в уши странную музыку.
Хатрун выставляет перед собой свое странное копье: древко и направленные в противоположные стороны два наконечника.
Мы не останавливаемся пополнить припасы, я ем на ходу соленую полоску твердого сушеного мяса и запиваю водой. Невермор летит немного вперед, потом возвращается: догадываюсь, что он высматривает врагов.
– Ш-ш-ш… – сказала она тепло и притронулась пальцем к моим губам. – Тихо… Я буду с тобой доброй… Ты ничего не понимаешь… Когда я разрешаю, можно притрагиваться. Богиню это радует, понимаешь?