Проклинаю туман, проклинаю идею идти через эту долину, а более всего проклинаю сказки.
– Ко мне! – орал я. – Спасайте его! Разбуди его своими иглами!
Мост перегораживал поставленный поперек лагерный фургон. Тяжелый, из толстых балок и досок, с бортами, увешанными черно-зелеными лентами с узорами свернувшейся в спираль горной змеи – тридцатого тимена, называемого «Змеиным», – он преграждал часть дороги на мосту. Второй, точно такой же, стоял дальше, подвинутый ко второй балюстраде. Толпа беглецов, словно змея, вилась мимо одного и второго фургона, соблюдая дистанцию: людей разделяла пара шагов, остальные ждали перед строем солдат бесформенной массой.
За рядами перестроенных бараков садится медэвак. На корпусе переливаются размытые узоры из бурых, желтых и песочных пикселей. Поставленные совмещенные поля поднимают тучи пустынной пыли, слышно пульсирующее гудение моторов. Группа легионеров в охлаждающих комбинезонах бежит трусцой в сторону столовой, хором поют «Allouette» .
– Ох, мужик… – пробормотал он по-хорватски. – Piczku materi… Мужик…
Там, где они исчезли, еще некоторое время колыхались стебли, а потом уже было ничего не видно и не слышно.