– Там, где он сидит, – возмущается Грюнальди, – восток. Север – здесь.
Изнутри города раздалось яростное ржанье и визг коня, потом стук – словно конь пытался разбить стойло.
И в некотором роде умытый. Меня вытерли чем-то, может, мокрыми тряпками, но грязь въелась в папиллярные линии, проникла в кожу, местами – например, в подмышках, на боках и затылке – образовалась буро-зеленая скорлупа. Местами, однако, я умыт с почти неимоверной тщательностью.
Электростатические заряды на коже превысили критические значения, и Драккайнен выстрелил во все стороны искрами.
Драккайнен встал и неохотно пошел в ту сторону, пытаясь игнорировать порхающую вокруг Цифраль.
Ночами раздавались мрачные вопли закованных в панцири крабов или дикое пиликанье музыкантов.