Обувка распадается. Мягкая кожа кожуха слабо подходит для подошв. Она разодрана о скалы, и внутренности мокасинов медленно пропитываются кровью.
Лежащие на полу глаза подрагивают, а потом вдруг из них проклевываются черные тонкие ножки, делающие их похожими на пауков.
– Постирать куртку, – говорю я. – А потом бросить в воду еще и ягодку.
Я прощаюсь с Атлейфом. Мы пожимаем друг другу руки и загривки.
И что придется сделать еще? А вот Брус, конечно, казался человеком, повидавшим многое и ездившим на всем, у чего есть ноги.
Драккайнен стал нервно развязывать завязки футляра.