Голос Кирша снова заполнил помещение, вверху вспыхнул коллаж, составленный из религиозных символов разных времен и народов.
Лэнгдон честно смотрел вперед, но видел только водную гладь за стеклянной стеной атриума.
Тогда ничего не скажешь. Это амальгамация.
Странная просьба, но вполне невинная, учитывая размер пожертвованной суммы.
Высокий испанец, который этим вечером напал на него в машине, все время молчал. Он пересадил аль-Фадла на пассажирское кресло и повез в пустыню. Через час остановился, приказал пленнику выйти и уехал, оставив алламу в кромешной тьме без воды и еды.
Жена и сын пали на войне, думал Авила. На войне, которую силы зла ведут против Бога, против традиции. Всепрощение – не единственный путь к спасению.