Дагамар взмахнул топором, желтый медальон на его груди сверкнул в свете заходящего солнца, ослепив меня. Поэтому в обрыв я влетела с закрытыми глазами. И открыла их, только поняв, что мы с кобылкой не провалились в пустоту, а все так же скачем по ровной поверхности.
…Я попала в приют осенью. Помню грязную дорогу перед воротами, черные остовы облетевших деревьев, тянувших к небу сухие, скрюченные ветки-пальцы. Риверстейн мрачно нависал над размокшей долиной, ощерившись узкими окошками и распластав, как ворон, каменные крылья. Настоящие живые вороны молча и выжидающе сидели на столбах и кружились над воротами, оглашая округу зловещими криками. Я помню, как стояла у входа, с ужасом взирая на эту черную громадину, казавшуюся мне страшной обителью чудовищ, и испуганно комкала в ладошках грязный платок. Я не помню, как очутилась здесь и кто меня привез, самое первое мое воспоминание – это зловещая глыба Риверстейна, угрожающе рассматривающая меня, словно собираясь сожрать.
– Иди в трапезную, Ветряна, – не глядя бросил он. – Иди!
– Если бы я знал! Возможно, этот кто-то планирует им завладеть и действует чужими руками, руками Ветряны. Ведь Аргард убивает своего носителя.
– Джаред, ты что, не видел раньше людей? – вдруг поняла я.
Мы прошли насыпь из валунов и обогнули скалу, в которой зиял провалом вход в пещеру. Гном остановился, повернулся к нам и церемонно поклонился, мазнув по земле лезвием топора. А потом прижал к груди сжатый кулак.