Данина сдвинула брови, чтобы я не переигрывала.
Ксеня зыркнула недовольно и красноречиво погладила белую оплетку кинжала, торчащего из ножен на боку. Парень скривился и отвернулся.
Она замечает меня. Испуганные синие глаза, решительно сжатые губы. Полотно времени вибрирует, как натянутая тетива, еще мгновение – и меня отбросит назад.
– Люди плачут, когда им грустно, – неуверенно сказала я, – или больно. Или даже страшно. А сирены? Что вы делаете, когда вам больно?
Девушка потянулась к моей одежде, но я резво отодвинулась.
Эххо налетел порывом, растрепал мне волосы и взметнул подол. И снова умчался в чащу. Я рассеянно провела рукой по голове. Мой непоседливый воздушный зверь снова утянул из косы веревочку и закинул ее в чащу. Нужно будет нарезать кусок Ксениного подола на ленты, а то так и буду ходить растрепой.