Погрузившись в свои невесёлые мысли, я молчалива больше обычного, а Ашш наоборот – небывало разговорчив и откровенен. Например, я узнаю, куда мы едем – Кайерское княжество собралось объявить войну, и, как сказал мой венценосный спутник «вот куда-то в том направлении мы и едем».
– Сыграем? – предлагает Ашш. – Ты ведь умеешь?
Он находит точку своего отъезда, и оттуда идёт уже подряд, и я, просматривая вместе с ним, запоздало удивляюсь – как же много, оказывается, Император Ашш-Ольгар занимает места в моих мыслях. И с одной стороны мне неловко, что он теперь об этом знает, а с другой… вряд ли он ни о чём таком не догадывался. Всю сцену с глиняной уточкой Ашш смотрит два раза, а то, как она рассыпалась у меня в руках – раз пять, и я не знаю, что он хотел там обнаружить или рассмотреть, но вряд ли у него вышло – это ведь то, что видела и помнила я, не ждавшая тогда никакого подвоха и ничего не смыслящая в магии.
Я молчу, чувствуя необычную пустоту внутри. В своей картине мира и вообще в самом своём существовании, в самоидентификации, человеку надо на что-то опираться. Для меня это всегда была честь рода Аблес, потом ещё и ненависть к Ашш-Ольгару, но с ненавистью теперь как-то странно и непонятно, она кажется какой-то не то чтобы чужой, но старой, потрескавшейся и отслоившейся. Она словно бы живёт отдельно, и её сложно становится примерить к живому Императору, слишком много вопросов рождается и расцветает. И вот Он собрался отобрать у меня и честь рода, вроде бы и ненавязчиво, но упорно демонстрируя не очень-то достойные лики моих родственников.
– Молодая, глупая… – вздыхает он. Добавляет уже почти мечтательно. – Красивая…
– Ну, Ашш… – опускает глаза Мирислава, поправляя изящный золотой локон. И шепчет так, чтобы все слышали. – В качестве свадебного подарка!