– Нет, тогда бы я Вас не узнал. Просто на портрете не видно Вашего очарования!
И если сможешь её отыскать и узнать, пожалуйста, позаботься. И дня не проходит, чтобы я не проклинала себя, за то, что лишила её будущего и обрекла на испытания, я так старалась обрубить всё, что может связать её с Семьёй, даже саму память бедной девочки, что, боюсь, оставила её слишком беспомощной и потерянной. Мне каждую ночь снятся ужасы. Что она голодает. Что на неё напали и надругались. Что она замёрзла. Что она всё же досталась Ему… Сделай это для меня.
Нам с Ашшем удаётся поговорить только уже вечером. Наш малочисленный отряд расположился на ночлег на берегу небольшого лесного озера, и я иду купаться, разумеется, с охраной.
Почему-то меня терзают неожиданно недобрые предчувствия от этих двух слов, прямо даже мурашки пробегают по спине, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не подъехать ближе, не тронуть Ашша за рукав – вопиющее нарушение субординации, но я, кажется, совсем уже подзабыла, что это такое – и не предложить ему отложить этот самый разговор с князем. Или вообще в письменную форму перевести. Потому что как-то тревожно это всё вообще, а уж само место, где Светлейший Князь изволит ожидать своего венценосного коллегу…
– Нет, мой Господин, – подтверждаю я, и он начинает смеяться. Тяжесть с моих плеч тут же исчезает, и даже словно бы вокруг становится чуть светлее.
– Ика Стайер, – твёрдо произнесла на требование назвать имя, и камень, определяющий не лжёт ли подсудимый, остался чистым.