— Эх, Эли, Эли… — Валерия присела на край кушетки и обняла подругу. — И как я не доглядела? — Она ласково провела рукой по волосам Элианы, потом отстранилась и сказала с горечью: — Ты чуть не убила себя!
— Да, иулиция цветет, — пояснил Даркус. — Это вам не ваша земная ряска. Длится цветение всего несколько дней в году, когда вода в озере становится ледяной после ливневых весенних дождей. Потом прогревается, и иулиция прячется в глубине.
— Знаете, все эти медицинские светила говорят, что у малыша нет эмоций. Но я готова голову на отсечение дать, что они у него есть. Вот вам он явно обрадовался. Глазки заблестели.
Не успев осознать, о чем речь, Лера почувствовала, как в нос стрельнул странный запах. Валерия закашлялась. Черт! Знакомые ощущения. И этот запах, и неприятное пощипывание в носу, и неожиданно накатившая волна слабости. Когда-то что-то подобное уже происходило. Лера попыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить. Но сосредоточиться оказалось неимоверно трудно. Откуда-то выплыла ленивая мысль: происходило что-то подобное, не происходило — какая разница?
Инструкции показались Лере сомнительными. Она медлила.
Валерия постучалась в дверь, что находилась рядом с первой смотровой, и, услышав «Да-да», зашла внутрь. Даркус сидел за столом и работал с бумагами. Пока его взгляд был прикован к документам, с любопытством огляделась по сторонам. Кабинет как кабинет. Ничего особенного. Письменный стол, стулья, прозрачные шкафчики с подсвечивающими полками, арочные двухцветные окна. Все это Лера уже видела. И почему, спрашивается, помещение называется монстровой? Ну, видимо, причина не в самой комнате, а в ее хозяине. Хотя Валерия до сих пор не понимала, по какой причине Даркуса считают тяжелым человеком. Его женушка, к примеру, казалась куда неприятней.