Евгений почувствовал себя неловко. Неужели они могли так опростоволоситься? Бабка, сволочь, так уверенно давала показания, ни у кого даже и тени сомнения не возникло относительно достоверности ее слов. От обиды Чижиков стиснул кулаки.
— Вот и отлично, не буду мешать, — Сергей Владимирович вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.
— Ты прав, но я вижу мир таким с детства. И думать, как обычный человек, мне очень неприятно, а иногда даже больно. Потому что ваше мышление очень червячное.
— Мама не пришла? — спросил он у отца, сидящего перед телевизором. Рядом на журнальном столике стояла бутылка водки, стопка и тарелка с нарезанной колбасой.
— А чего рассказывать? Сидел я на скамейке у ангара. Вижу, парень через забор перелез и вон в ту будку зашел, — дед указал на стоящий в дальнем углу площадки бытовой вагончик. — Я туда, а он ни жив ни мертв. Я пошел «скорую» вызывать, возвращаюсь, господи Иисусе, он без чувств у вагончика лежит. Вот и весь сказ.
Звуки автомобильных гудков отвлекли их от разговора. Оказалось, движение по месту аварии открылось, и нетерпеливые водители, подгоняя друг друга звуком клаксонов, спешили разъехаться.