— Мама не пришла? — спросил он у отца, сидящего перед телевизором. Рядом на журнальном столике стояла бутылка водки, стопка и тарелка с нарезанной колбасой.
— А чего рассказывать? Сидел я на скамейке у ангара. Вижу, парень через забор перелез и вон в ту будку зашел, — дед указал на стоящий в дальнем углу площадки бытовой вагончик. — Я туда, а он ни жив ни мертв. Я пошел «скорую» вызывать, возвращаюсь, господи Иисусе, он без чувств у вагончика лежит. Вот и весь сказ.
Звуки автомобильных гудков отвлекли их от разговора. Оказалось, движение по месту аварии открылось, и нетерпеливые водители, подгоняя друг друга звуком клаксонов, спешили разъехаться.
— Это не клад. По легенде наш клад закопали до революции, и он состоял только из золота, — напомнил Мэлор, отряхивая руки от глины. — Только никакого клада не существует, как я и говорил.
— Со дня, когда спрятал Пульт в две тысячи девятом, — Эд указал рукой на дверь, расположенную напротив. — Там гостиная, кухня и спальни, я тебе потом покажу. Пойдем сначала наверх.
На этот раз за руль сел Мэлор. Эд, грязный и уставший, расположился на пассажирском сиденье. Мэлор неспешно курил, наблюдая, как товарищ жадно пьет воду из бутылки.