– Вряд ли, – после недолгого раздумья сказала тетя. – У Эльзы ничего такого в записях нет, а уж она вдоль и поперек все проверила. Вот смотри, – она раскрыла теперь мамины записи, – у нее отмечено, нейтрализация какой части зелья дает какой эффект. Видишь? Ничего подобного нет.
– Не доверяют родители Моники своей дочери, – заметила я.
– Вы сейчас выглядите очень опечаленной, – заметил он. – Обычно довольно сложно понять, что вы чувствуете, но не сейчас.
Тема эта была для нас необыкновенно важной. Ведь для магов Дар очень важен, от его величины во многом зависит будущее. Поэтому все методики по увеличению многократно обсуждались в нашей студенческой компании, но все они требовали непрерывной работы и определенного времени. Был, конечно, еще вариант связи с сильным магом, работы он не требовал, но и прирост давал постепенный.
Боль ушла с поверхности, но не исчезла, казалось, она перекатывается внутри локтевой кости, или лучевой, или сразу обеих.
Меня известие о продлении сборов скорее порадовало, чем расстроило, – разговор с Николасом откладывался, и я очень надеялась, что навсегда. Но надежда эта была призрачной. После нескольких вопросов наших постоянных покупательниц, не постеснявшихся у меня лично узнавать все нюансы этой пикантной для них истории, не было никакой уверенности, что Николас забудет ко мне дорогу. Круги от брошенного его отцом камня разбегались, грозя полностью перевернуть жизнь Лоренцов. Даже если сам Николас уже успел пожалеть об опрометчивом предложении, общество не даст ему забыть обо мне. Пока я всем ровно отвечала, что отказала курсанту сама и что его отец оскорблен за сына. Это не противоречило версии, которой придерживалась семья Лоренц, но мне не очень-то верили. Кивали с этаким снисходительным сожалением, всем своим видом намекая, что рассказ мой не слишком правдив. С этим я ничего поделать не могла, разве что теперь задерживалась в торговом зале только при необходимости.