Корабли идут в строю пеленга. «Заветный» держится на правом крамболе «Алмаза»; высоченный ходовой бурун, разведенный миноносцем, временами скрывает полубак.
Ответ прапорщика заглушила трель горна; ее подхватили боцманские дудки и колокола громкого боя. Сразу сделалось шумно и тесно, но лишь на несколько мгновений. Заскрежетали запорные ручки, залязгали броняги и крышки иллюминаторов. Расчеты разлетелись по плутонгам, по всему кораблю вновь воцарился торжественный, строгий предбоевой порядок.
Белых уже и сам разглядел над крышей башни мачту, канаты и угловатые крылья оптического телеграфа. Вот, значит, как они держат связь по побережью… что ж, неглупо. Одна беда – сообщение может перехватить кто угодно. Правда, потом его надо расшифровать…
Велесову только и оставалось, что клясть себя за дурацкую самоуверенность. Значит, ничего не поймет англичанин? Как же, отлично все понял: первый раз в жизни видел «люську», и вот так, с ходу, расстрелял преследователей. И Эссен не зря поносит лихого прапора: не пришлось бы менять машину Корниловича – не достался бы злодеям единственный в авиаотряде пулемет…
Эссен увидел, как на мачте миноносца взвился флажный сигнал. От форштевня разбежались пенные усы, и «Заветный» начал описывать дугу в сторону крейсера.
Из труб валит черный дым. Крейсер идет на боевых экономических пятнадцати узлах. Кочегары не усердствуют, всему свое время.