– Мы… вроде не ссорились, – слегка опешила я от такого поворота.
– Возможно, это вам бы стоило хоть раз его не покидать! – взбешенный профессор не раздумывая набросился на мою заступницу. – А эту студентку вы защищаете совершенно напрасно! Я прекрасно ее запомнил. Мне уже приходилось из-за нее краснеть и извиняться перед Великими. И тогда она тоже утверждала, что все осознала! И я ей даже поверил. И что теперь? На глазах всего факультета! Так оскорбить неуважением самого Генерального куратора! Что он подумает о нашем факультете? Такое падение нравов, такое преступное пренебрежение к Отцам и Покровителям нашим!
– Не разводи панику. Все плохо, но не настолько. Голода не будет. Илианэсэ хорошо экранирован от Бездны, к тому же большая часть наших животных не там, а дальше, в глубине страны. И самое главное: у нас есть лекарство. Вампиры антэрру лечат. Для наших животных эта болезнь не смертельная. Тяжелая. Но не смертельная.
– Бездна, да ты вообще понимаешь, о чем мы говорим? Ты причинил мне ужасную, чудовищную боль. Намеренно, хладнокровно. Мне было больно, ты хоть понимаешь это? Ты вообще знаешь, что такое боль? Ты боль вообще чувствуешь?
– Забудь. Ты что, не знаешь Петьку? Он вечно что-то от кого-то хочет. И вечно не вовремя. – Я все еще чувствовала раздражение от нашего с Петерсом разговора. И общаться – ни с ним, ни о нем – не жаждала.
Я проникалась. Еще утром, когда я мерила давление, одна из женщин в пятой палате пожаловалась мне на боли в области живота. Я честно подошла на пост и сказала об этом сестре. Сестра раскладывала таблетки по маленьким стаканчикам и вяло отмахнулась, что попозже непременно глянет.